Каракалпакского активиста Акылбека Муратова (Муратбая) задержали в феврале 2024 года по запросу Узбекистана, где против него выдвинуты обвинения в «подрыве конституционного строя» и «призыве к беспорядкам». Фариза Нарбекова приехала в Казахстан из Грузии после ареста брата и с тех пор каждую неделю навещает его в СИЗО. Это — один из таких дней.

27 декабря, пятница. Еще нет восьми утра. К подъезду одной из серых алматинских пятиэтажек в центре подъезжает такси. На нем вместе с Фаризой мы отправимся за город — в следственный изолятор, где находится ее брат.

С тяжелыми пакетами наперевес она совершает этот путь каждую пятницу. Из дома нужно выехать не позже 7:45. Дорога занимает больше часа, а надо успеть до девяти, чтобы занять очередь.

О задержании брата Фариза, жившая тогда в Тбилиси, узнала ночью 15 февраля.

— Ужасно себя чувствовала, хотя он меня готовил к тому, что его задержат. Начиная с июля 2022 года, когда были события в Нукусе – протесты, которые власти жестоко подавили, когда он начал выступать активно, он понимал, что его могут задержать, потому что задерживали его соратников. Но к этому невозможно быть готовой. Первые две недели вообще было очень тяжело, — вспоминает Фариза.

Поначалу она прилетала в Алматы, чтобы навещать брата. Летом осталась. Поскольку Акылбек Муратов — иностранец, гражданин Узбекистана, живущий в Казахстане с видом на жительство, Фаризе нужно было получить статус общественного защитника, чтобы ходить к нему на свидания. Сделать это можно только через прокуратуру.

— Я подала [прошение], мне ответили отказом. Я показала все документы о том, что у нас один отец, и только после того, как начала возмущаться, мне одобрили. Прокуроры утверждали, что общественным защитником может быть только один родственник (такой статус есть также у отца Муратова и второй сестры. – Ред.). Но потом адвокаты рассказали, что им может стать любой близкий родственник задержанного человека, — рассказывает сестра активиста.

8:50. Такси подвозит нас к пункту назначения — следственному изолятору №72 (в народе его называют СИ-18) в 20 километрах от Алматы. Издалека на фоне снега не видно белых стен учреждения, но резко выделяются колючие «кудри» проволоки.

На пути к СИЗО — шлагбаум, патрульная машина и стоящие по периметру сотрудники полиции. Следующие около 200 метров — только пешком.

На улице перед воротами стоит некое подобие беседки. Там — толпа людей. Шуршат пакеты с вещами. Слышен женский голос — он перечисляет фамилии и цифры. Здесь получают талоны, чтобы встать в очередь на «передачку».

Получив свой, Фариза идет в небольшое одноэтажное здание. Внутри — снова толпа, повсюду опять наполненные едой и вещами пакеты.

Серые железные ворота открываются. За ними обнаруживается окошко, за которым сотрудница заведения принимает «передачки». Фариза устремляется туда. Увидев меня за ее спиной, сотрудница орёт:

— По одному!

Через несколько минут Фариза выходит, уже с пустыми руками.

Следующий этап — передача лекарств, но сделать это можно только с 10 до 11. А сейчас 9:25. Идем в столовую. Это единственное место, где есть беспроводной интернет и где можно скоротать время до передачи лекарств.

— Вот так каждую неделю хожу. С июля. Сегодня последнее посещение в этом году, — говорит Фариза.

До сентября она могла ходить на свидания хоть каждый день. С сентября — только по нечетным дням недели. В СИЗО это объяснили тем, что заведении стало многолюдно из-за чего участились конфликтные ситуации.

Заходим в столовую. Цены здесь — чуть выше, чем в городе, в остальном — стандартное заведение такого типа. Фариза берет чашку чая и варёное яйцо. Достаёт из рюкзака лист бумаги.

— Здесь я пишу письмо, — объясняет она и начинает строчить.

Потом достаёт красный маркер и выводит на белом пакете: «Муратов Акылбек. 114 камера».

Направляемся в очередное здание, над входной дверью висит вывеска: «”Учреждение №72” Комитета уголовно-исполнительной системы Министерства внутренних дел Республики Казахстан».

Его интерьер напоминает ЦОНы (центры обслуживания населения) или вокзалы — с просторным залом ожидания, сиденьями в центре зала и обслуживающими окошками на дальнем плане.

Вокруг них тоже толпятся люди — занимают очередь на свидания. Для большинства арестантов и их родственников, имеющих право на посещения, говорит Фариза, нет альтернативной возможности записаться на 20-минутное свидание. Всё происходит по принципу живой очереди.

Удаленно зарегистрироваться могут только адвокаты и следователи. Поэтому люди выстраиваются у СИЗО задолго до 9 утра, когда начинается выдача талонов. Лишь 30 процентов из них попадут на свидание в то утро. Желающих так много, что к 9:10-9:15 администрация сообщает: достигнут разрешенный максимум посещений. Остальным придется ждать еще полдня, до 14:30, чтобы снова попытаться получить талон на свидание.

— Администрация как будто и не хочет проконтролировать, чтобы не было толкучки, чтобы люди не ругались, — говорит Фариза, зажатая со всех сторон в очереди.

В этом же помещении расположен стол, за которым женщина в синей униформе принимает передачи лекарств.

— С 10 до 11, но иногда медсестра опаздывает, а людей много, — сетует Фариза. — С 10 до 11 могут вызвать на свидания, и я могу пропустить свою очередь. И еще: многие лекарства от простуды и гриппа не разрешается передавать. При этом если кто-либо заболевает, ему выдают одну таблетку в день. В СИЗО сыро, недостаточно отапливается, из-за чего арестанты вынуждены спать в куртках. Это приводит к распространению кашля, респираторных заболеваний.

Пока Фариза ждет очереди, чтобы передать лекарства, несколько раз выходит мужчина с листом бумаги и зачитывает фамилии. Это список арестантов, к которым можно зайти на свидание.

— Сатыбалды!

— Это Гульмира Сатыбалды, — уточняет Фариза, имея в виду осуждённую на 12 лет за «незаконное лишение свободы, вымогательство и самоуправство» бывшую супругу Кайрата Сатыбалды, племянника экс-президента Нурсултана Назарбаева.

— Здесь много известных персон, — добавляет Фариза.

В этом же СИЗО сейчас находится автор сатирического паблика, активист Темирлан Енсебек, помещенный под стражу на прошлой неделе по подозрению в «разжигании розни».

Фариза дожидается своей очереди для передачи лекарств. Достаёт упаковку за упаковкой. Медсестра записывает и проверяет содержимое каждой пачки.

После идем по коридору, который упирается в турникет. Здесь пропускают на свидания с арестантами.

— К Муратову не вызывали? — спрашивает Фариза у охранника.

— Муратов Акылбек? Проходите, — слышится в ответ.

Фариза уходит за турникет. Длительность свидания может варьироваться от 15 минут до 1 часа 20 минут. Фариза выходит через полчаса.

— Каждый раз меняют правила! — возмущенно говорит она.

— В прошлый раз я фотки [распечатанные] передавала на свидании, а в этот раз сказали, что надо через передачки, — объясняет Фариза. — То есть тебя просто перед фактом ставят, не предупреждают, какие продукты можно, как передавать продукты, фотографии. Тебе заранее об этом не сообщают. Сегодня еще не приняли карандаш. Списка, по которому принимают или не принимают карандаши, тоже нет.

Фариза снова заходит в помещение, где принимают «передачки». На этот раз там всего около десяти человек. Она передаёт фотографии и выходит.

— Еду приготовленную иногда принимают, иногда — нет. При этом не объясняют, почему так. Люди сталкиваются с тем, что не могут предугадать, что примут, а что нет. Одну неделю горячие блюда и салаты, заправленные майонезом, принимаются, другую — нет. Сотрудники ссылаются на доводы, что еда якобы протухнет, хотя в СИЗО сыро и прохладно, а еда обычно съедается за раз.

Фариза вспоминает и другой момент: вместе с сестрой они пришли в СИЗО в футболках с изображением Акылбека Муратова и надписью на английском: Free Muratbai (“Свободу Муратбаю).

— Нам сказали снять, потому что такие футболки запрещены. Но не показали, где это написано. Мне тогда пришлось пойти в столовую, одолжить платье у сотрудницы, — вспоминает Фариза.

Когда мы покидаем территорию СИЗО, на часах — 13:10.

Иностранцы в СИЗО

36-летний узбекистанец Акылбек Муратов женат, у него есть несовершеннолетний ребенок. В Казахстане он прожил более 10 лет, собирался получить гражданство, но не успел. Находясь в заключении, Муратов рассказывает навещающим его о сложностях, с которыми сталкиваются иностранные граждане в СИЗО.

Как говорит Фариза, по словам Акылбека, иностранцам практически невозможно оповестить близких о задержании. Это часто происходит на работе (на стройках, например), людей сразу помещают под стражу. Они ждут экстрадиции в среднем по 4-6 месяцев, всё это время им запрещено звонить по таксофону. Разрешение они получают только после того, как по их делам выносят решение.

— В итоге, получается, люди пропадают без вести с места работы, они не могут сообщить своим близким о том, что с ними произошло. И даже государственные адвокаты не приходят к ним, — рассказывает Фариза после свидания с братом.

Иностранцев-арестантов в СИЗО не посещают сотрудники консульств, для них не предусмотрены альтернативные меры пресечения — только заключение под стражу, даже в тех случаях, если они не представляют угрозы.

Уполномоченный по правам человека в Казахстане Артур Ластаев заявлял об инициативе, направленной на внедрение альтернативных мер пресечения, таких как залог, подписка о невыезде, личное поручительство или домашний арест. Все эти меры уже применимы по делам других категорий.

Азаттык обратился за комментарием в комитет по уголовно-исполнительной системе. Пресс-служба предоставила ответ, в котором говорится, что согласно ведомственным приказам, таксофонные переговоры предоставляются осужденным лицам, чьи приговоры вступили в законную силу.

«В интересах следствия обвиняемым и подозреваемым не предоставляется данное право», — пояснили в КУИС.

Касательно сокращения дней свиданий с арестованными для общественных защитников в КУИС ответили, что в следственный изолятор ежедневно прибывают сотрудники следственных органов, адвокаты и общественные защитники.

«При большом потоке <…> возникают очереди, что приводит к негативным высказываниям и возмущениям граждан. В целях уменьшения прибывающих лиц, соответственно ежедневных очередей возникающих во Фронт офисе, руководство учреждения, заведомо уведомив заинтересованных лиц, утвердили график посещения общественных защитников», - говорится в ответе.

Что будет дальше с Муратовым?

После подавления протестов в июле 2022 года в Каракалпакстане, приведшего к гибели, по официальным данным, более 20 человек, Акылбек Муратов регулярно писал в соцсетях о преследованиях каракалпаков. Вскоре появились сообщения о том, что узбекские спецслужбы начали угрожать одному из родственников Муратова в Навои, требуя, со слов самого активиста, чтобы Муратов прекратил освещать события в Каракалпакстане. Советник генерального консула Узбекистана, заявлял Акылбек, попросил его «смягчить тон» публичных выступлений по каракалпакской проблеме.

Экстрадиционный арест Акылбека Муратова истекает в середине февраля. В сентябре Казахстан отказал в предоставлении ему убежища. Однако после этого, каракалпакскому активисту продлили статус лица, ищущего убежища, до марта. Родные Муратова надеются, что его не экстрадируют в Узбекистан.

— Спасибо, что не экстрадировали, даже если он арестован. Тут к нему относятся намного лучше, чем могли бы относиться в Узбекистане, если бы экстрадировали, — считает Фариза.

Поскольку Казахстан отказал в предоставлении убежища, родные Муратова надеются, что после освобождения ему удастся уехать в третью страну.

Весной в Казахстане арестовали еще двух каракалпакских активистов, разыскиваемых Узбекистаном, — Расула Жуманиязова и Рината Утамбекова. В минувшие выходные стало известно об экстрадиции Утамбетова. По информации каракалпакского оппозиционера Амана Сагидуллаева, сейчас Утамбетов содержится под стражей в Ташкенте, начало суда над активистом ожидают в конце весны - начале лета.

В октябре каракалпакские активисты Зиуар Мирманбетова, Жангельды Жаксымбетов, Тлеубике Юлдашева и Раиса Худайбергенова со своими семьями прибыли в США, чтобы получить убежище. Все четверо пробыли в Казахстане год под экстрадиционным арестом. Их задержали по запросу Ташкента в 2022 году.

Официальная Астана освободила их по истечении 12 месяцев, не выдав узбекской стороне, которая предъявляет им обвинения в «посягательстве на конституционный строй». Сами активисты заявляют, что их преследуют за поддержку выступлений на исторической родине — в 2022 году тысячи каракалпаков вышли против предложения Ташкента убрать из Конституции нормы, позволяющие республике выйти из состава Узбекистана через процедуру референдума.

Как и Акылбек Муратов, эти каракалпакские активисты просили убежища в Казахстане, страна ответила отказом.

На прошлой неделе Казахстан выдал Узбекистану одного из нескольких каракалпакских активистов, которые были задержаны по запросу Ташкента. Сообщалось, что Ринат Утамбетов, помещенный под арест весной 2024-го, сам просил приостановить заявку о предоставлении убежища и «добровольно» отправился на родину.